Если «Манфред» может рассматриваться как итоговое произведение предшествующего периода творчества Байрона (1812—1816), то поэма «Шильонский узник» (1816), также созданная во время пребывания поэта в Швейцарии, уже целиком принадлежит новой стадии его творческого развития (1816— 1821). В основу поэмы на сей раз лег реальный жизненный факт: трагическая история женевского гражданина Франсуа де Бонивара, ввергнутого в Шильонскую тюрьму в 1530 году по мотивам религиозного и политического характера и пребывавшего в заточении до 1537 года. Воспользовавшись этим эпизодом далекого прошлого как материалом для одного из своих самых лирически скорбных произведений, Байрон вложил в него остросовременное содержание. В его интерпретации оно стало обвинительным актом в адрес политической реакции любой исторической разновидности. Под пером великого поэта мрачный образ Шильонского замка разросся до масштабов зловещего символа жестокого тиранического мира — мира-тюрьмы, где люди за свою верность нравственным и патриотическим идеалам претерпевают муки, перед которыми, по выражению В. Г. Белинского, «ад самого Данте кажется каким-то раем»2.
Каменная гробница, в которой они погребены, постепенно убивает их тело и душу. В отличие от своих братьев, погибших на глазах у Бонивара, он остается физически живым. Но душа его наполовину умирает. Тьма, окружающая узника, заполняет его внутренний мир и поселяет в нем бесформенный хаос:
И виделось, как в тяжком сне,
Все бледным, темным, тусклым мне…
То было — тьма без темноты;
То было — бездна пустоты
Без протяженья и границ;
То были образы без лиц;
То страшный мир какой-то был,
Без неба, света и светил,
Без времени, без дней и лет,
Без промысла, без благ и бед,
Ни жизнь, ни смерть — как сон гробов,
Как океан без берегов,
Задавленный тяжелой мглой,
Недвижный, темный и немой…
Пер. В. А. Чуковского
Стоически непреклонный мученик идеи не встает на путь ренегатства, но он превращается в пассивного, ко всему равнодушного человека, и, что, быть может, самое страшное, смиряется с неволей и даже начинает любить место своего заточения:
Когда за дверь своей тюрьмы
На волю я перешагнул,
Я о тюрьме своей вздохнул.
Одно из крупнейших достижений Байрона-психолога — поэма «Шильонский узник» уже во многом намечает направление его дальнейшей эволюции. Последующее творчество поэта, вплоть до 1821 года, развивается под знаком нарастания альтруистических и гражданственных мотивов. Важным стимулом этого процесса стало участие поэта в национально-освободительном движении европейских народов. Переезд Байрона в Венецию создал почву для его сближения с борцами за независимость Италии — карбонариями. Связь с ними произвела некоторые сдвиги в мировоззрении поэта, обогатив его «мировую скорбь» новыми оттенками. В его поэтическом кругозоре все большее место занимает «прометеевская тема»1. В центр его произведений выдвигается во многом для него новый образ борца за счастье человечества — человеколюбца, готового возложить на свои плечи тяжкое бремя человеческих страданий.
Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » «Шильонский узник» . Литературные сочинения!